Василий Звягинцев - Андреевское братство [= Право на смерть]

— Сочувствую, — кивнул парень. — Давно?

— Что давно? — не понял я.

— Загораешь здесь давно? — спрашиваю.

— Нет. Часа четыре…

Парень презрительно фыркнул:

— Я уже третьи сутки.

Я уважительно присвистнул.

— И что, все время здесь? Хотя неплохо устроился. А что везешь? И куда?

— На Землю, конечно. А груз у меня особый. От него отходить больше чем на полчаса не положено. Ребята меня сюда прямо с поля перетащили, так и живу. Плохо, сменщика у меня нет, а то сидел бы я тут. Давно бы уже в город смотался. Тебя, помнится, Игорь зовут?

— Игорь… — Я присел с ним рядом. — Какой тут город, откуда?

— А меня — Володя. Город — это я так просто сказал. Поселок, конечно. Все равно лучше, чем здесь. Гостиница хорошая, кафе, девушки встречаются, потанцевать можно…

Это показалось мне интересным.

— А все же, что у них стряслось? Ни от кого добиться ответа не могу. Или не знают, или говорить не хотят. И народ какой-то странный.

— И то и другое. Я тут еще вчера с одной девчонкой познакомился. С узла связи. Когда РД на базу давал. Обещала выяснить. А потом пропала. Сменилась вроде. А остальные серьезные чересчур. Но получается так, что корабля скоро не будет. По ряду признаков. Боюсь, не авария ли. Тогда плохо, застрянем накрепко. А ты меня как нашел?

— Да я и не искал, — честно признался я. — Случайно в служебный ход сунулся, ну и решил посмотреть…

— Ясно, — кивнул Володя. — Располагайся. Вдвоем веселее будет. Есть хочешь?

Но мне располагаться не хотелось. Увлекла новая идея. Раз корабля скоро не ожидается, вполне можно навестить поселок. С целью ознакомления. Второй раз я сюда вряд ли попаду. Прибытия звездолета я в любом случае не прозеваю, а если уж ночевать, так лучше в гостинице, чем в пакгаузе на ящиках. Так я и сказал.

— Смотри, дело хозяйское. Тогда слушай совет бывалого человека. Вон там, где погрузочная аппарель, есть дверца. Через нее выйдешь к посадочному комплексу, потом влево по бетонной дорожке, она ведет к трассе. Недалеко, метров 500. По трассе в поселок идут автокары. С рудника. Груженые. Которые пустые, те наоборот. Не спутай. Роботы, само собой. Махнешь любому — остановится. И езжай. Когда кар свернет от ворот к заводу — спрыгивай. И вдоль ограды прямо к гостинице «Горняк» и выйдешь. А там уж — лови момент… Я бы тоже с тобой пошел, но — сам понимаешь… Вернешься — расскажешь. А если что-нибудь прилетит, я тебя вызову…

Володя многозначительно пошевелил пальцами в воздухе, но ничего больше не сказал и вновь взялся за книгу.

— Что читаешь? — по привычке спросил я, пытаясь рассмотреть обложку.

— «Дон Кихота»…

…Я вскарабкался по узкому трапу в повисшую на четырехметровой высоте над дорогой кабину автокара. Здесь было тепло, пахло нитрокраской, смазочным маслом и горячим металлом, а я успел продрогнуть, пока добирался к трассе через продуваемое резким ветром поле и ждал эту груженную доброй сотней тонн руды машину. Володя все объяснил правильно, только забыл сказать, что автокары идут с довольно-таки большими интервалами.

Сквозь лобовое стекло кабины окружающий пейзаж воспринимался совсем иначе, чем раньше. Безусловно, жить здесь хоть сколько-нибудь продолжительное время я бы не хотел. А так, в качестве туриста, начал находить в ландшафтах планеты даже своеобразную прелесть. Главным здесь были, конечно, краски. Особые свойства спектра лучей Крюгера, рефракция атмосферы, многослойная облачность создавали неповторимую, непрерывно меняющуюся картину.

Я и не подозревал о наличии такого количества оттенков красного и синего цветов.

По обе стороны от дороги тянулась припорошенная мелким жестким снегом тундра. Ползущий параллельно горизонту тускло-малиновый диск догорающей звезды подсвечивал ее так, что любая неровность дороги, любой самый незначительный холмик отбрасывал длинные багровые тени. И скользящие поперек бетонки снеговые змейки тоже отливали красным. И такой завораживающе-однообразной была эта тундра, что даже быстро убегающая под колеса дорога не создавала ощущения движения. Казалось, что машина мчится по узкой ленте неизвестно зачем установленного здесь транспортера.

Тем не менее купола и решетчатые антенны, показавшиеся на горизонте, медленно вырастали над снежной равниной, доказывая, что машина все же приближается к поселку.

Гостиницу я нашел легко и легко устроился, потому что она была практически пуста. Не все оказались такими предприимчивыми, за что и маялись в унылом зале ожидания, хотя спокойно могли бы коротать время с комфортом.

К ужину я одевался, брился и приводил в порядок свой скромный походный гардероб так тщательно, будто ждала меня в кафе прекрасная дама. Хотя и знал почти наверняка, что ужинать буду в одиночестве. В лучшем случае, в компании командированных или ищущих разнообразия местных жителей.

Я остановился на пороге, окинул взглядом небольшой, ярко, даже крикливо оформленный зал. Тропическое буйство красок било по глазам со стен, потолка, колонн, драпировок. Впрочем, наверное, именно такое оформление и нужно было здесь, чтобы люди отдыхали от монотонных пейзажей планеты. Нашел удобный столик в углу, почти у самого входа, заказал по каталогу ужин из продуктов, выращенных на местных фермах, а не синтезированных. Разница между ними чисто психологическая.

Вокруг, не обращая на меня никакого внимания, ели, пили, спорили, смеялись и танцевали молодые, давно и хорошо знающие друг друга люди, шла своя, вполне безразличная к моему в ней появлению жизнь.

«Я в этот мир пришел — иначе стал ли он? Уйду — великий ли потерпит он урон…» — мне вдруг захотелось сделать что-нибудь необычное, неожиданное, как-то обратить на себя внимание присутствующих, например, взять из рук вон того парня с мушкетерской бородкой гитару, спеть пару никому здесь не известных песен, заслужить удивленно-одобрительные аплодисменты… Да нет, куда уж…

«Старею, наверное. Или ослабел духом», — подумалось мне. И то и другое одинаково печально. Я оперся локтями о стол, положил подбородок на сцепленные пальцы. Только и остается, что, глядя на веселящуюся молодежь, предаться размышлениям о нравственности в духе позднего Сенеки…

— Извините, здесь свободно? — услышал я мелодичный голос и поднял голову. Рядом со мной стояла девушка. Вполне обыкновенная девушка, лет двадцати двух — двадцати трех, ничем не отличающаяся от сотен других, виденных мной на внеземных станциях. В меру симпатичная, но и только. Впрочем, красавицы отчего-то вообще в космосе не встречаются. Наверное, на Земле им лучше.